ОБРАЗЫ И ТРОПЫ ПОЭЗИИ Скульптуру Огюста Родена знаю и люблю давно. Однако, посетив недавно выставку его работ, заинтересовалась судьбой и творчеством Камиллы Клодель, слегка упомянутой в тексте прилагаемого стенда. Позднее узнала, насколько несчастна и талантлива была эта женщина — ученица, возлюбленная и муза Родена, однажды покинутая им и завершившая свои дни в психиатрической больнице. Впечатление оказалось очень острым, и в результате появилась небольшая поэма...

                            ...Как больно знакомы

                            Мне эти статуи!

Мнится, что я —

На выставке не случайно...

Вдруг потерялись

Мои провожатые,

Смутно во мне прорастает

Отчаянье...

               * * *

...Ох, вспомнила!.. я когда-то

Была — Камилла Клодель.

Любила меньшого брата,

Весеннюю оттепель...

Потом взаперти жила я...

Вы знаете, как в ночи,

Рассвета не ожидая,

Прошедшая боль звучит?

Как рваная ткань рассудка

Колеблется, словно тень,

И память рыдает жутко

От страха и от измен?

...Деревья, фонтанов струи,

И листьев зеленый хмель,

Бесстыдные поцелуи...

Роден,— а рядом Клодель.

                * * *

Но в чем же моя вина-то?

Я — женщина, вот ответ.

На солнце не скроешь пятна,

На туче — их будто нет.

Таланты — раздача Бога,

Успехи — дары людей...

Свободы б еще немного,

Ваяла б я лебедей,

На мраморе белых крыльев

Взлетела б в небес окно

От горечи серой пыли,

Которой вокруг полно.

                * * *

Кто ты? Кто здесь? Меня не тронь!..

                * * *

...А где-то живут

Без вести

Разрозненные искры

Интереснейших людей!

Как бы собрать их

Вместе,

Чтобы создать

Лучистый

— От всех золотых идей —

Очень большой огонь?

                * * *

Могла бы и я согреться...

А дождь вызывает дрожь

И страхи в разбитом сердце,

Которые не уймешь.

Но мне уж давно известна

Простая, как смех, игра,

Нагрянувшая из детства

В больничные вечера:

Во мраке глаза, как блюдца,

Посмотрят — увидят жуть,

Но если не оглянуться,

Тогда не страшно ничуть.

Стена... и ночные тени

Вычерчивают на ней

Изгибы рук и коленей

Из мрамора прежних дней,

Из бронзы... отчетлив очерк,

На выпуклостях — луна...

                * * *

...И не был рожден сыночек,

И — дочка не рождена...

                * * *

Здесь кем-то собраны

Вместе

Безумные искры

Несчастнейших людей...

О них не доходят

Вести

До тех, кто их запер —

И не хочет вестей...

                * * *

А страшно часами слушать,

Как души кричат из тел,

В которых покой нарушен...

                * * *

Хоть раз бы он поглядел...

                * * *

Из прошлого словно вынут

Обрывок цепочки дней,

И чувствуют руки глину —

Острее тоски по ней.

И — осень... Когда желтеет

Предсмертный наряд дерев,

Теснятся во мне идеи,

Как музыка — нараспев...

                * * *

Но помнит ли он,

Как шли мы

По мокрым листьям

И не знали еще,

Кто в чем виноват

Из нас?

Вокруг — никого,

Дождливо,

И каплям быстрым

Не хотелось молчать

В наполненный звоном

Час.

Метнулась под ноги

Шустрая тень от ветки —

И отпрянула в испуге

Назад.

Из-под ресниц рванулись,

Точно из клетки,

Его

Заострившиеся

Глаза...

                * * *

Я теперь, добывая

Из сердца искру,

Жду,—

Что

В памяти

Вспыхнет ныне?..

А трава, принимая

Следы поутру,

Никаких шагов

Не отринет!

Какое мучительное

Желание —

Припасть к траве,

Сырой,

Прохладной,

И — чтоб утро

Вздымалось

Зарею раннею,

Лучами раненой,

Не-нагляд-ной...

Но моих шагов

Нет на той траве —

И больше уже не будет.

А моя любовь

Отдана молве —

Отсеченной главою

На древнем блюде...

Наталья Квасникова (г. Москва)