СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ПРОЗА  Геннадий Маркин - член Союза писателей России, лауреат литературной премии «Левша» имени Н. С. Лескова

                                                         История — искусство, как и всякое 

искусство, идет не вширь, а вглубь

                                                 Л. Н. Толстой

Восемнадцатого мая 1767 года в Крапивенскую уездную воеводскую канцелярию, находившуюся на Околотоководном стане, поступил рапорт старосты канцелярии Тита Алексеевича Трунова. На плотном листе бумаги, больше напоминающим тонкий картон, он писал: « Сего 1767 года майя 18 дня именованному в деревне Алтухово Крапивенского уезда однодворец Иван Андреев объявил мне, что живущего в оном дворе отставного конюха Петра Прокофьева сына Трунова имеющейся нынча ночью повешен на снасти. По сему рапорту для осмотру и известейства истины удавления на сия деревни Алтухово прошу выйти...»

В 18 веке в России началось успешное развитие промышленности, и торговли по участию в которой лидировали такие города как Москва и Петербург. В Туле образовались и набирали силу мукомольные, пивоваренные и маслобойные предприятия, а в Крапивне изготавливались телеги и сани, распространился бондарный промысел, изготавливались кадушки, бочки, обручи для тележных колес. В деревнях плелись корзины, лукошки, лапти и рыболовные сети. Однодворец деревни Алтухово Иван Андреев, рассказывая старосте Титу Трунову о ночном происшествии, под снастью имел в виду сплетенную из тонкой веревки рыболовную сеть. На такой сети и висел в своем доме отставной конюх Петр Трунов, когда на место происшествия прибыли Тит Трунов, врач Митрофанов, однодворец Иван Андреев и возглавивший, как сейчас сказали бы, следственно-оперативную группу пристав Крапивенской уездной воеводской канцелярии подпоручик Иван Ярой (возможно Яров. Авт.). «Сам себя жизни лишил, — сказал младший брат покойного Григорий Прокофьевич Трунов. — Одиноким был, вот и удавился от одиночества». Однако Тит Алексеевич верхоглядством не отличался. Внимательно осматривая комнату, где висел покойный, он обратил внимание на тот факт, что на полу не было скамейки или какого-либо другого приспособления способствующего самоубийству.

— Получается, ваше высокобродь, что упокойник, чтобы сунуть голову в петлю, подпрыгнул. И почему он для удавления выбрал не веревку, а рыболовную сеть? Словно был впопыхах,— высказал он Ярому свое сомнение.

Пристав Иван Ярой в своем деле тоже не был новичком. Осматривая вместе с врачом Митрофановым покойного, он увидел на его щеке едва заметный след от потека слюны, причем его направление было не сверху вниз, а вопреки всем законам земного притяжения от края губ к мочке уха. Это обстоятельство подсказывало то, что смерть отставного конюха наступила в тот момент, когда он находился в положении лежа на спине. А когда врач дал заключение, что на теле Трунова имеются прижизненные ссадины и сломано ребро, сомнений не осталось — совершено убийство, которое кто-то искусственно попытался представить в виде самоубийства. Но кто? Теперь Титу Трунову и Ивану Ярому это и предстояло выяснить.

Расследование любого преступления включает в себя целую систему следственных действий. Это и осмотр места происшествия, и проведение различных экспертиз, и изъятие вещественных доказательств и, конечно же, допрос свидетелей преступления, который, согласно уголовно-процессуальному кодексу, оформляется протоколом. Во времена правления на Руси Екатерины Великой при допросах протоколов не оформляли, а показания свидетелей записывали на обычном листе бумаги. Первым по факту убийства отставного конюха был допрошен его младший брат Григорий. Подпоручик Иван Ярой, отражая его показания, записывал: «Майя сего 22 дня 1767 года в Крапивенской уездной воеводской канцелярии в Околотоководном стане слушал в оном крестьянина Григория Прокофьева сына Трунова, который сказал: жившего с ним в оной избе в деревни Алтухово брату его родному Петру удавление не чинил и смерти его естества причинить мог с целью разбою беглый солдат, живший вместе с братом в оной избе...». Допрошенная жена Григория Евлампия также показала, что в доме брата ее мужа некоторое время жил какой-то беглый солдат. Но кто он и куда мог уйти после убийства Петра она не знает.

Оставшись наедине с собой, Иван Ярой, по всей видимости, задался вопросами: кому была выгодна смерть тихого и безобидного отставного конюха? Виновен ли в его смерти живший у него беглый солдат? Стал бы он имитировать самоубийство Трунова или просто-напросто сбежал бы? Чтобы ответить на эти и другие вопросы нужно было одно — найти беглого солдата. К его поиску были привлечены канцелярские служащие, люди из купеческого сословия, однодворцы, солдаты Крапивенской стражи, владельцы магазинов и питейных домов. И результат не заставил себя долго ждать.

Ресторан. В это уютное питейное заведение, с его неоновыми огнями, легкой оркестровой музыкой, запахами сигарет и дорогих женских духов, услужливыми официантами и аккуратно сервированными столиками с накрахмаленными белыми скатертями, посетители приходят для того, чтобы в компании с друзьями отметить торжественные события, праздничные юбилеи или просто пообщаться после тяжелого трудового дня. В наше недавнее советское прошлое простой трудовой люд в рестораны ходил редко. Не по карману. Завсегдатаями ресторанов были властьимущие, инженерно-технические работники крупных промышленных предприятий, торговцы и, конечно же, люди криминальной направленности. Такие люди рестораны посещали всегда, поэтому во все времена кабаки находились под особым, негласным надзором «ока государева». Каждый уважающий себя милицейский опер, полицейский сыскарь или канцелярский пристав имел в ресторанах, кабаках или питейных домах по одному, а то и по нескольку негласных осведомителей. Пристав Иван Ярой исключением не был. Вскоре он получил информацию о том, что к владельцу одного из питейных домов приходил некто и просил хозяина устроить его дворовым человеком. Этот некто сейчас проживает у крестьянки Пашковой в деревне Ягодка (возможно Ягодное. Авт.), а до этого проживал в деревне Алтухово. К Пашковой выехали ночью, взяв с собой двух солдат из Крапивенской стражи. Беглого солдата задержали быстро и без труда. Навалились на спящего, связали и загрузили в телегу. На допросе беглый солдат, которым оказался Тимофей Мешков, клялся и божился в том, что к убийству Трунова Петра никакого отношения не имеет. Да жил у него несколько дней, но потом ушел.

— Когда ушел и почему? — спросил Иван Ярой.

— Числа пятнадцатого ушел, точно таперча не вспомню. Опосля того, как брат его, Гришатка, с каким-то господином приходили. Господин ентот в сенцах стояли, а Гришатка все спрашивал у Петруни, согласен ли он? А Петруня говорит, что не согласен.

— С чем должен был согласиться убиенный Петр?

— Не знаю. Гришатка Петруни что-то на ухо шептал, а Петруня рассмеялся в ответ. Не убивал я Петруню, господа хорошие. Как перед Богом клянусь, не убивал,— глядя то на Ярого, то на Тита, запричитал Мешков.— Зачем мне убивать-то его? Знамо дело было бы за что, а так... Он меня приютил, а я что зверь лютый?

— Будя причитать-то! Сказывай, что дале было,— перебил его Тит.

— Опосля, господин ентот, что в сенцах стояли, говорит мне, кто я таков и что делаю тут? Я ответил ему, что крестьянин из Чернского уезда. А он спрашивает, чей крестьянин, каких господ? А потом, вдруг, спрашивает: не бесписьменный ли я? (Проживающий без регистрации. Авт.) Я опосля сбежал от них. Не убивал я Петруню,— заплакал Мешков.

Иван Ярой и Тит Трунов уже и сами поняли то, что Тимофей Мешков к убийству отставного конюха никакого отношения не имеет. А вот, что за господин вместе с Григорием приходил к Петру, и почему Григорий скрыл об этом факте на допросе, оставалось загадкой, которую предстояло разгадать. На повторном допросе Григорий Трунов показал, что он в дом к своему брату заходил часто и всегда один. Кого беглый солдат имел в виду под неизвестным господином, он не знает. «Наверное, показалось беглому»,— засмеялся Григорий.

Тем временем староста Тит Трунов подал рапорт, в котором указал, что крестьянин деревни Алтухово Иван Петров объявил о том, что его жена Авдотья 17 мая стирала на реке белье, и в это время неизвестно какой господин, пьяный, стал ей высказывать непристойные слова и трогать ее руками, она стала кричать. На крик пришел Стахонов и увел того господина.

Избодворца деревни Алтухово Данилу Стахонова Иван Ярой допросил 23 мая. Стахонов поведал о том, что 17 мая он был на речке и мыл лошадей. В это время он услышал крики и увидел, что пьяный господин обхватил руками Авдотью Петрову. Этого пьяного господина он отвел в дом к Григорию Трунову, так как раньше видел их вместе. Господина этого зовут Архипом, он живет в Крапивне у своей сестры по имени Лиза, а у Григория хочет купить дом.

Теперь сыщикам все стало ясно. Наконец-то они поняли, кому именно мешал отставной конюх Петр Прокофьевич Трунов. В дом на Околотокогородном стане в Крапивне к Елизавете Еремеевне Юдиной вошли без стука, только покашливая, чтобы привлечь внимание хозяев. Архип Еремеевич Малоросихин находился в отдельной комнате. Узнав, зачем к нему пришли незнакомые господа, он не стал запираться и все рассказал.

Малоросихин приехал из села Митрополья, чтобы купить у Григория Трунова дом. Половина дома принадлежала брату Григория Петру. Петр свою половину дома продавать категорически отказывался, несмотря на то, что ему предлагали хорошую сумму денег. 17 мая он в очередной раз пришел к Труновым в гости. Днем они с Григорием выпили вина, и он остался у него переночевать. Ночью они с Григорием решили еще раз поговорить с Петром о продаже его половины дома. Петр вновь ответил отказом, и тогда между братьями завязалась драка. Малоросихин, заступаясь за Григория, обхватил Петра сзади за руки, и они упали. Петр начал кричать, но Григорий, навалившись на него, сдавил ему руками горло.

Двадцать седьмого мая вечером в Алтухово, напротив дома Григория Трунова, остановилась повозка. С нее сошли Иван Ярой, Тит Трунов и двое вооруженных ружьями солдат. Сошедшие оправили от долгого сиденья свои одежды, привязали к изгороди лошадь и, посмотрев в сторону закатывающегося солнца, вошли в дом.

На следующий день 28 мая 1767 года пристав Крапивенской уездной воеводской канцелярии подпоручик Иван Ярой составлял документ. Наверное, это было обвинительное заключение: «...Григорий Прокофьев сын Трунов тож Архип Еремеев сын Малоросихин в ночь 18 майя сего 1767 года в доме отставного конюха егоного брата Петра Прокофьева сына Трунова в деревне Алтухово Крапивенского уезда в содеянии грубого действия учинили отставному конюху удавление в то время чинившего крики... Дело 0586 по убийству отправить в Крапивенский уездный суд. К сему руку приложил, пристав Иван Ярой».

Вот такой маленький эпизод произошел в жизни наших земляков несколько веков назад. К сожалению, мне в Государственном архиве Тульской области не удалось найти дальнейших сведений о героях этого исторического очерка. Остается надеяться, что злодеи понесли заслуженное наказание, а пристав Иван Ярой и староста Тит Трунов за раскрытие особо опасного преступления пошли на повышение. Впрочем, это уже совершенно другая история.

Геннадий Маркин (г. Щекино)