СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ РАССКАЗ  Татьяна Рогожина печаталась в литературном альманахе «На крыльях «Пегаса». Член литературного объединения «Пегас» при Тульском региональном отделении Союза писателей России. 

Софья Константиновна Лесневская давно не отдыхала по-настоящему, то есть с чемоданом и дальними странами. Все как-то больше на даче. А тут вдруг надумала. Вернее, давняя приятельница Оля позвала ее на Черное море съездить. Автобусом.

Дешевый вариант. Но возможностей!

Так красиво все расписала, что Софья, поколебавшись пару дней, согласилась. Тем более что вот уже месяц как свободна она от всяческих трудовых обязательств, то есть на пенсии. Катайся, сколько душе угодно. Или на сколько денег хватит.

Деньги пока что у Софьи водились. Хотя перспективы пугали, накопления имеют нехорошее свойство — заканчиваться. Но есть ли смысл об этом задумываться именно сейчас, когда душа страдает, оставшись без привычных обязанностей, которые выполняла она, заведуя лабораторией в городской СЭС, почти восемнадцать лет.

Рекорд по современным меркам.

На ее должность всегда было слишком много желающих, поэтому начальство, устроив щедрые проводы, категорически отказалось оставить ее поработать еще немного. «Отдыхайте, дорогая наша Софья Константиновна, отдыхайте, хватит уж...»

И никого не волнует, что как раз отдыхать она не умеет. Совершенно.

Кое-как скоротав время на даче, благо был август — сезон сбора урожая и заготовок, Софья пережила первый свой месяц без работы. И без перспектив, ибо какие могут быть перспективы у одинокой стареющей женщины.

Тоска беспросветная.

А тут подруга Оля со своим предложением. Отдохнуть. Дешево. На море. Бархатный сезон и все такое...

Действительно, сезон оказался бархатным. Море — синее, облака — легкие, а пейзажи — дивные. И не так жарко, как летом. Но Софья Константиновна с трудом сдерживала раздражение. Ну, сколько можно валяться на пляже и шататься по окрестностям?! Утром просыпалась в ожидании вечера, мечтая лишь об одном, чтобы время летело скорей, и эта пытка ничегонеделаньем, наконец, закончилась.

К концу первой недели она слегка привыкла к праздному образу жизни и даже стала получать какое-то удовольствие от бокала вина на набережной и утренней прогулки в парке, но Оля все равно увидела, разглядела ее неумение (нежелание?) расслабиться и отдохнуть.

Н-да, тяжелый случай...

И что с этим, прикажете, делать?

Решение пришло, когда они сидели на пляже, вернее, Оля лежала, а Софья лениво разглядывала отдыхающих, изредка комментируя происходящее: «Ой, смотри, какая куколка идет!». Куколке на вид года три, но она уже в парео и с пляжной сумочкой. Или: «Вот, скажи, зачем так громко смеяться, если вас уже и так заметили». Это про двух смазливых девиц, вокруг которых кружили, привлеченные их роскошными еще незагорелыми телами, потенциальные кавалеры, скорее всего из местных.

Обычная курортная жизнь.

Чаще всего, однако, Софья Константиновна обращала внимание на детей, ошалевших от обилия свежего воздуха и относительной вседозволенности, отчего безудержное веселье легко переходило в слезы с капризами.

Рядом двое ребятишек строили из гальки башни, а когда это занятие им надоело, начали приставать к маме, которая со страдальческим лицом сидела под зонтиком, разминая пальцами виски. Мальчик постарше, лет пяти, спросил, подергав ее за ногу:

— Мама, а когда ты выздоровеешь из головы? Хочу на корабле покататься. У нас в саду две девочки уже катались и тошнились.

— А я колбасы хочу, — заканючил пацан поменьше.

Женщина достала из сумки бутерброд, но детеныш, прежде чем сунуть его в рот, уточнил:

— А это старая колбаса или молодая?

— Смешные, — улыбаясь, заметила Софья, — хоть записывай. Столько забавного говорят.

Мама малышей, услышав ее реплику, включилась в разговор:

— А я и записываю. Уже целый блокнот извела. А что?! Самый возраст: одному скоро пять, а второму — два с половиной. Вон мелкого сегодня из моря вынула, а он мне: «Мама, я дрожу, как осенний поцелуй». Откуда что берется? Или — старший, утром стучит в дверь ванной комнаты, спрашиваю: «Кто там?», отвечает: «Это твой любимый мужичок пришел».

От двух до пяти. Как у Чуковского.

Малыши, почувствовав интерес к ним, устроили показательные выступления. Они, быстро разрушив свои постройки, затеяли веселую стрельбу из водных пистолетов и продемонстрировали свое умение громко петь и хорошо драться, после чего, получив по попе, отправились на обед.

Софья как-то сразу погрустнела, заскучала. Ее взрослый сын жил далеко и не слишком баловал своим вниманием. Точнее, он присылал открытки на день рождения, поздравлял с новым годом и восьмым марта. И все. Чужие теперь люди. А во всем виноват бывший муж. После развода уехал в Израиль, а потом в Канаду. Сын, которому на тот момент исполнилось пятнадцать, переехал к отцу. Потому что там совсем другие возможности. Перспективы.

Она осталась одна. Работа, дача, дом. Случались редкие романы, но без каких-то, важных для одинокой женщины, последствий.

— Так, — немного подумав, сказала внимательная подруга Оля,— есть неплохой вариант. Сразу не отказывайся. Подумай. Сама понимаешь, что шансы в нашем возрасте... Короче, у моей Машки лучшая подруга работает в детском саду. Заведующей. Там всегда кадров не хватает. Приедем домой, я все точно разведаю...

Предложение ее вызвало такой бурный протест, что они чуть не поссорились.

Но.

На следующий день, когда они снова загорали на пляже, появились те же малыши с мамой. Узнав вчерашних соседок, радостно кинулись им навстречу:

— Привет, ребята! — закричал самый младший.

Мама его поправила, начав объяснять, как правильно обращаться к взрослым людям, но ее перебил старшенький. Желая отличиться, он поклонился в пояс и сказал:

— Здравствуйте, старушки! Как вы поживаете на своем коврике?

Софья, виновато посмотрев на Олю, сказала, точнее выдохнула: «Я согласна», и полезла в сумку за конфетами, чтобы угостить озорников.

Отпуск пролетел быстро, оставив легкое напоминание в виде ровного загара и пары лишних килограммов. Софья устроилась на новую работу. Нянечкой. Но без всяких перспектив карьерного роста, то есть воспитателем ей не стать — образование не то.

С Олей они виделись часто, и каждый раз Софья притаскивала свой толстый блокнот, куда записывала понравившиеся ей детские фразы и смешные истории.

— Вот, слушай, что мои охломоны вчера выдали. Сижу, смотрю, не могу понять, чем они занимаются. Ты не поверишь, но они играли в Российский банк. Под одним столом — офис, где они деньги игрушечные считали, под другим — магазин, куда эти банкиры периодически бегали за шампанским. Один Васенька, ну, помнишь, я тебе про него рассказывала, не участвует. Сидит печальный, руки в карманы положил, нахохлился. Подхожу, спрашиваю, что случилось. Он, тяжело вздохнув, отвернувшись в сторону, плачущим голосом сообщает, что не будет играть в эту игру, потому что не умеет заседать.

Она счастливо улыбнулась.

— А вечером, когда ужинали, одна малявка из новеньких заявляет: «А сейчас мне, пожалуйста, принесите коктейль с зеленой трубочкой и пирожное, чтоб сверху было две вишенки. Запомните или записать?». Умора, а самой-то только три года исполнилось. Но будущая принцесса. Готовый вариант. Ой, а вот этот эпизод я тебе, наверное, еще не рассказывала. Костик тянет меня за юбку и говорит: «Басоня, а посмотри, правда, у меня прическа такая привлекательная, что все женщины сразу повалят жениться?». Ничего, говорю, симпатичная у тебя стрижка. Но жениться-то, пожалуй, рановато. А он в ответ делает круглые глаза и заявляет: «А ты разве не знаешь, что холостяки живут на десять лет меньше?». Спрашиваю, откуда информация такая? Отмахнулся, уже переключившись на другое: «Басоня, да телевизор мне сказал! Вчера».

В этом рассказе Олю, прежде всего, заинтересовало новое словечко — «Басоня». Незнакомое. Но неуловимо что-то напоминающее.

Софья все разъяснила:

— Ой, да это меня так дети называют. Софья Константиновна — для них слишком сложно. Стали звать бабушка Соня, а потом как-то лишние буквы и вовсе отпали. Баба Соня. Ба Соня. Басоня. Откликаюсь. Деваться некуда. Еще чаю? Нет, нет, мне бежать пора, хочу детям сюрприз сделать, завтра сразу у двоих день рождения будем отмечать. А к нему надо готовиться.

— Что за сюрприз такой? Или секрет?

— Нет, конечно. Пирог пойду печь. Лимонный. Кстати, один из именинников недавно отметился в моем блокноте. Первый раз, но зато как! Слушай. Дело было во время тихого часа. Я подошла, чтобы Шурику одеяло поправить, раскрылся, а в окна дует. Он сквозь сон вдруг говорит: «Я родился в Южной Америке. Родителей там не было. Я скучал. Потом поехал в Москву и нашел себе папу, маму, дедушку с бабушкой и тебя, Басоня». Фантазеры!

Софья Константиновна Лесневская, чудесным образом переименованная в Басоню, вернувшись домой, испекла лимонный пирог, а потом достала из сумки свой блокнот, полистала его с улыбкой и на обложке вывела красивым почерком: «Моя новая жизнь».

Теперь она не одинока.

Татьяна Рогожина (г. Тула)