МАТЕРИАЛЫ ВСЕРОССИЙСКОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ ДИСКУССИИ «НЕ ХВАТИТ ЛИ «СБРАСЫВАТЬ ПУШКИНА С КОРАБЛЯ ИСТОРИИ»? (ЧТО НАМ СЛЕДУЕТ ВЗЯТЬ ИЗ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ СОВЕТСКОГО ПЕРИОДА)»

Приступая к обсуждению уроков советской русской литературы, предложенному редакцией журнала «Приокские зори», сразу хочу обозначиться, что не являюсь ни литературоведом, ни, в силу занятости исполнением другой профессии, усердным потребителем художественной литературы. Вполне обыкновенный  читатель, имеющий собственный избирательный вкус и предпочтения.

В силу возраста, довольно преклонного, читал книжки, в том числе и писателей советского периода, исправно выполнял указания по прочтению книг, предусмотренных школьной программой  первого послевоенного десятилетия.

Всегда любил и люблю русскую литературу. Мой бог в литературе Чехов. Совершенно «безыдейный» писатель (см. воспоминания художника К. Коровина о нем). Люблю Бунина за потрясающую точность и образность слова. Достоевского за глубокий психологизм, позволяющий ему сочетать несочетаемое в человеке. Из писателей советского периода Ю. Нагибина, А. Солженицына (художественные вещи), М. Шолохова (рассказы и «Тихий Дон»), К. Симонова (произведения о войне), М. Булгакова, В. Аксенова...

Писателей «лихих» 90-х и «нулевых» годов кого-либо хотя бы с минимальной симпатией назвать не могу. Разве что Л. Улицкую (за хороший русский язык).

Вот таков вкратце мой читательский «багаж», имея который, могу высказать свое мнение о «четырех уроках советской русской литературы».

Если под советской литературой понимать сугубо таковую, выполнявшую идеологический заказ, она не велика по объему в сравнении с той, которая в то время писалась на русском языке. В ней поучаствовали и те, кто был истинным мастером русского языка, не создавшие, тем не менее, шедевров, выполняя заказ (например, стихи о Сталине А. Ахматовой). Судить о языковых и художественных достоинствах «заказной» литературы не могу, потому что не читал — С. Бабаевского, В. Кочетова — имена слышал. Потому что, как поклонник Чехова, отдавал предпочтение «безыдейным» писателям. Писатель, мое глубокое убеждение, должен быть безыдейным. Тогда у него есть шанс остаться надолго в памяти читающей публики. Достаточно вспомнить читательскую судьбу идейных писателей. Умерла идея, вместе с ней умирают идейные творения.

Для меня советская русская литература — перечисленные выше писатели, которые жили и писали в советский отрезок отечественной истории.

Урок первый — «советская литература была интернациональной». Любая высокохудожественная литература — интернациональна. Принадлежит всем нациям. Читаема всеми народами. Советская власть сыграла большую положительную роль сначала в приобщении народов, населявших окраины СССР, к культуре, грамотности. А потом к литературе. Из тех, кого знаю, читал — Ч. Айтматов, О. Сулейменов.

Урок второй — «советская литература выраженно бесклассовая». Извините. Рабочий класс признавался и был гегемоном в тогдашнем обществе. Главенствовал как герой в советской русской литературе. «Дни Турбиных» (правда, знаю только по одноименному кинофильму. Не читал, о художественных достоинствах судить не могу). Читал о творческих командировках писателей на заводы и фабрики, дабы художественно отобразить будни рабочего класса. Меньше было литературы о крестьянах — колхозных, почитаемый класс. Прорывались к читателю редкие произведения об интеллигенции — В. Дудинцев, И. Грекова... Но то были единицы, печатались лишь в журналах и отдельной книгой, кажется, в те времена не выходили.

Урок третий — «народность русской литературы». Умышленно или нет — пропущено слово советской. Будем считать, что случайно. Здесь невозможно не согласиться. Вот где преемство русской классической и советской литератур выразилось в полной мере. Начиная с «Записок ружейного охотника» И. С. Тургенева, народ, простой русский человек становится героем русской литературы. И далее — он главный ее герой. Советская русская литература не исключение. Лучшие ее «безыдейные» образцы высоко художественны. Мне почему-то кажется, что деление на советскую русскую и просто русскую литературу несколько искусственно и предвзято. Может быть, лучше — партийная и беспартийная русская литература. Партийная — уходит вместе с уходом партий. Беспартийная — остается навсегда. (Кто сейчас, кроме филологов и литературоведов, читает «партийные» стихи такого гениального поэта, как В. Маяковский? Идеологии нет, и качество их ниже среднего). Наш главный редактор «Приокских зорь» прав, когда пишет, что литература 90-х и нулевых находится в глубоком моральном кризисе. Уместна цитата — «страшно далека она от народа». Кому нужна такая литература? Кому-то нужна.

Урок четвертый — «военная тематика в советской литературе была поднята на невероятную высоту». Не могу достоверно судить о зарубежной литературе, но мне кажется, что ни одна другая, кроме русской, не создала величайших произведений — не только литературы, но и музыки, поэзии, кино. Были созданы шедевры. Так и хочется сказать: «Вы, нынешние,— ну-тка?» Как глубоко были прочувствованы трагедия и беда народа, необходимость единения и взаимопомощи, геройства и самопожертвования. С каким высочайшим искусством все это было воплощено. Теперь этого нет. И повторить это невозможно. Когда думаю об этом величайшем периоде в истории народа, в истории литературы и искусства, на память приходит житейский опыт, пережитый в молодости. Помню, какое глубокое «чувство локтя» было в туристских походах. Почти «по-д’артаньяновски» — один за всех и все за одного. Какие песни пели у костра!  А дальше, по окончании похода — как поется у Визбора — «наденем фраки и закружимся в судьбе». Сейчас во фраках и без, в телогрейках, каждый сам по себе. И в это время великих произведений о великих эмоциях, чувствах, страстях, подвигах — ждать не приходится. Другие времена, другие песни. Найдут ли писатели о чем писать, чтобы взять «за сердце» читателя? Чтоб «чувства добрые лирой пробуждать»? Есть вечные темы — любовь, страх, зависть, вероломство — далее по списку. Как они «реализуются» современным человеком — индивидуалистом, карьеристом, растяпой, мизантропом — далее по списку. Писать всегда есть о чем. Все зависит от таланта писателя. Дай Бог ему, талантливому писателю, удачи.   

Дополнение к сказанному выше...

После предложения обсудить «что нам взять из русской литературы советского периода» появление в колонке главного редактора № 4, 2012 г. «ПЗ» новой темы для дискуссии «постлитературный период жизни человечества» показалось несколько неожиданным. «Постлитературный период (тем более) человечества», согласитесь, уважаемый Алексей Афанасьевич, звучит несколько апокалипсически — типа (как говорит современная молодежь) литература кончилась, приказала долго жить. Тем не менее, богатое содержание колонки дает возможность поразмышлять о некоторых высказанных ее автором соображениях.

Обозначу сразу свою позицию — дилетант в литературе и оптимист во взгляде на ее будущее. Вы порицаете групповщину в литературе как тормоз в развитии литературы последних десятилетий. Она, групповщина, всегда была. В XIX веке тоже. Кто-то группировался вокруг пушкинского «Современника». Кто-то (позднее) вокруг Булгарина, Суворина и др. Потом были Андрей Белый, акмеисты, имажинисты и т.д.

Что сейчас? Толстые литературные журналы, которые не пускают в свои недра «не своих». Приходилось слышать и не от одной редакции — «не подходит» (по тексту замечаний не было). Препятствует это развитию литературного процесса? Думаю, да. Однако примеров много тому. Наиболее уверенные в себе (или настырные, или талантливые), переходя от одной редакции к другой, все-таки выходили в большую литературу.

Думаю, что появление такого журнала, как «Приокские зори», закономерное и символическое явление. Альтернатива «толстякам», которые все больше «жиреют», ходят по кругу, водя за собой только «своих».  

Ваш журнал дал шанс дилетантам. Как жаль, что в Ваш список «дилетантов» — Толстой, Салтыков-Щедрин, Гончаров, наш «небесный покровитель» Гавриил Державин... не включили Вы обожаемого мною Чехова. Вот истинный «дилетант». Рано получивший признание в литературе, он не бросал медицину. Скорее готов был бросить литературу. Достаточно вспомнить, как активно он включился в борьбу с эпидемией холеры в лопасневском уезде. «Пока я служу в земстве (как врач — Р.А.) не считайте меня литератором»,— пишет он своему издателю Суворину. Только туберкулез заставил его прекратить врачевание в последний период его жизни.

На мой взгляд, очевидное явление, когда за перо берутся и ищут выход к читателю дилетанты. В своей среде лично знаю с пяток профессоров медицины, активно пишущих и порой печатающихся в различных литературных изданиях — маломасштабных, с сотенными тиражами, которых стало довольно много. Один из них создал интернет-издание, где печатается сам и создал вокруг него  обширный круг пишущих. 

В чем некоторое преимущество сих «дилетантов»? У них есть кусок хлеба, на который они зарабатывают исполнением своей основной профессии, что делает мало зависимыми от литературного заработка. А стало быть, от «политики» главреда. Это своеобразные «дворяне», которые имели досуг и финансовую независимость, позволявшую им без заботы о хлебе насущном предаваться литературному творчеству. Как им — писателям-дворянам — завидовал белой завистью Чехов, говоря, что им, «безлошадным» разночинным писателям, лучшие годы, которые бы могли быть отданы творчеству, пришлось потратить на обретение мало-мальски приемлемого существования.

Итак, дилетанты — истинные и «условные», согласитесь, уважаемый Алексей Афанасьевич, создали великую русскую литературу.

Может быть, и теперешние дилетанты не дадут ей, великой, русской — кануть в Лету, не наступит постлитературный период. 

Рудольф Артамонов, г. Москва, профессор,

лауреат всероссийской литературной премии

«Левша» им. Н.С.Лескова