РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ. ПЕРЕВОДЫ. Ирина Денисова,  родилась в 1977 г. Живет в Витебске. Стихи пишет с 5 лет. Состоит в Белорусском литературном союзе «Полоцкая ветвь» с 2000 года. Победительница литературных конкурсов на радио «Витебск» и Белорусском ТВ. Публиковалась в журналах «Немига литературная» (Минск), «Метро» (Нью-Йорк), «Западная Двина» (Минск), в газете «Forward» (Нью-Йорк), а также в антологиях «Современная русская поэзия Беларуси» и «БЛС «Полоцкая ветвь». Автор книг стихов «Равноденствие», «Фотопленка», «Равноденствие».

 (ГЛАВА ИЗ КНИГИ)

1

Я уже говорила, все точки над «ё»

Надо было расставить, при этом буквально.

Я хочу к тебе, трудное счастье моё,

Виртуально и, судя по тексту, реально.

Я уже говорила, что новой главы

Есть название, только не водится тело.

От мизинца стопы до волос головы

Янтарем эта осень в твореньях желтела.

                          2

Невольная ложь не является ложью,

ты в ней признаешься, тем более если.

В своем бездорожье мы стали дороже

друг другу и даже как будто воскресли.

Пропавший без вести в объятьях замечен,

на фоне разрухи в невольной мольбе.

Так много всего, а вот сравнивать не с чем,

откуда мне знать... я купаюсь в тебе.

                          3

Прости, это кажется принципиальным...

Уйду по-английски, по-лисьи лизну.

Мой бог оказался таким пунктуальным,

Внедряя в небрежность свою новизну.

Стихи остаются как летопись чувства,

Как звукопись мысли, как просто слова.

Искусство во имя опять же искусства...

Спаси этот мир, если я не права.

                          4

Чуть-чуть кофеина, вина пару капель,

Ночное дежурство, заточенный скальпель.

Здесь нет аргументов, не водятся факты,

И нам остается короткое «Как ты?»

Но нам достается просторное «Где ты?»

Деревья под осень без меры одеты.

И все так буквально: троллейбус «четверка»,

А вместо заставки тот снимок Нью-Йорка.

                          5

Раскрошена болью до крика, до злобы,

Линяют цвета, но по-прежнему едки.

Когда бы ты знал, мне, конечно, везло бы,

А так достаются сплошные объедки.

Мне мякоть надежды — от корок до корок,

На небе времен — улетающий лайнер.

Еще посижу, тут всего лишь ноль-сорок,

В своем бестелесном интимном online-e.

                          6

Мы оба нуждаемся сами в себе,

В бесцветии будней опять запятая.

Наш бог предается своей же мольбе,

Пути человечьи в один заплетая.

И жизнь продолжается — только не так,

Мы платим за то, что глупы и всеядны.

Любовь благотворна вовнутрь натощак,

Ее навигатор — клубок Ариадны.

                          7

Ты с городом этим и не был знаком бы...

Но музыка — сила, религия, воздух.

Спустись осторожно в его катакомбы,

Пиши свой маршрут на гостиничных звездах.

И мало ли что по ту сторону скважин:

Продрогшие сны, обнаженные ноты.

Тот город любим и мистически важен,

И держишь в ладонях его все равно ты.

                          8

Но не важно — кто был, а еще не важнее — кто не был,

Я останусь одна, я измерю духовностью прибыль.

Упаду в синеву океана ль, роскошного неба ль,

Обретая свободу полета ли, пластику рыбы ль.

Второпях исключу из статистики странные даты,

Я исполнила долг пред собой: материнский, дочерний.

Мне важней, когда я... когда мы... а точнее, когда ты...

Гравировка на золоте лет, каллиграфия черни.

                          9

Точка встречи — незримая вывеска,

Память места, дыхания, стен.

После Витебска хочется... Витебска,

Город вечером — пряный шатен.

Я стою на вершине трапеции,

Дальше — некуда, ниже — нельзя.

Старой музыки спелые специи

Тут витают, по телу скользя.

                          10

Но что мне тебе рассказать... ты все знаешь, в итоге.

Не боги горшки обжигают — а может, и боги.

И ходят они по земле, мастера и пророки.

И музыку пишут они, и великие строки.

Их жизнь рассекают вагоны подобно удавам.

Дыханьем согретое утро и фраза «Куда вам?»

В своем пресыщенье пути, все вершины пологи.

Но что мне тебе рассказать, ты все знаешь... в итоге.

                          11

Обычная ночь в пожелтевшем серпене,

Мой мир разрезает твоя пирога.

Но есть прилагательные без степени:

Желанный, родной... как и чувство бога.

Мне быть молодой с обретенным опытом,

Чужою считаться в своем же племени,

О главном кричать, но все чаще шепотом.

Но есть существительные без времени.

                          12

Две ниши рук для вечности пиалы,

С тобою — вкупе и одна — в купе.

В Санкт-Петербурге есть инициалы,

Есть звук произношения: «эс-пэ».

Я падала в пространство этой боли,

Я видела луч света в толще вод.

К тебе ли... о тебе ли... и с тобой ли...

Есть таинство предчувствия: вот-вот.

                          13

Но меня не отпустит осеннее чувство,

Я уже не придумаю новой идеи.

Я — то место, которое свято и пусто,

Как не сорванный кем-то цветок орхидеи.

Если все хорошо, почему же так гадко,

Я просила одна, может, вместе попросим?

Я живу без претензий на статус «загадка»,

Обострение чувств. Просто путь. Просто осень.

                          14

Он был, как и все: местечковая знать,

Вознесся до крыш, сам себя опроверг.

Есть люди, которых достаточно знать,

Встречать наяву в предпоследний четверг.

И чувствовать: жизнь обретает свой вкус,

О прошлом и будущем разом забыть,

Являться свидетелем тайных искусств.

Есть люди, которым достаточно быть.

                          15

Исправлено. Верить. Друг другом и богом любимы.

Кофейня. Часовня. О чем-то напрасно скорбим мы.

Постскриптум. Постфактум. Обида в последней из толик.

Как праздник. Как символ. Всегда забронирован столик.

В свободе. В полете. У лучших времен под прицелом.

Проснуться. Остаться. Единым единственным целым.

Закрыть. Опечатать. Преступных намерений двери.

Подарки от собственно жизни. Исправлено. Верить.

                          16

Все эти вещи сегодня просты и покаты,

Богу о планах сказала — да он не смеется.

Я воплощаю проекты по списку пока ты

Бережно греешь в ладонях уставшее солнце.

Что-то сгорело в огне этих странных пожарищ,

Что-то осталось в стихах и стоит обелиском.

Ты мне напомни о том, что он — лучший товарищ,

Город, в котором так много о важном и близком.

                          17

Так странно выстраивать схемы прелюдий,

Где точка отсчета — практически, старость.

Но мы до взаимности разные люди,

Нам вся эта жизнь по наследству досталась.

Но этот ноябрь до приличия зыбок,

Мы взглядом друг друга гуманно пронзаем.

Спроси о погоде двух маленьких рыбок,

Их свет очевиден, велик, осязаем.

                          18

Там все как обычно: эмоции скобок,

Иллюзия форм, имитация чувств.

И два фотоснимка, как прежде, бок о бок,

Как будто родство и контрастность искусств.

А я напрошусь на престол середины,

По праву рожденья без меры нагой.

Тут выбор нелеп, компоненты едины,

И каждый ни хуже... он просто другой.

                          19

В своей очередности следуют вторники,

Моя нагота под прослойкою свитера.

Поэзия — формула экстрасенсорики,

Где главный не разум, а все-таки литера,

Пришедшая от моего собеседника.

И боль отступает, испуганно пятится,

Мы вместе с посредником и без посредника...

В своей очередности следуют пятницы.

                          20

Сложные мысли случайно распороты,

Где моя радость, создание богово...

Я отпускаю сомненья, коль скоро ты

Спустишься в снов невесомое логово.

Сделаю громкость молчания тише я,

В емкости тела — духовное варево:

Новый виток одного восьмистишия,

Тема для чувств, врачеванье январево.

Ирина Денисова  (г. Витебск, Белоруссия)