ПЕРСОНАЛИИ ТУЛЬСКИХ ПОЭТОВ. Игорь Титков  родился в Туле в 1953 году. Но это и мне неинтересно. И всю последующую жизнь с удовольствием боролся с собственной бездарностью; иногда удивленно радуясь или радостно удивляясь своей гениальности. Но и это неинтересно — здесь я не одинок. Рифма и ритм понадобились мне только для того, чтобы хоть как-нибудь организовать или хотя бы упорядочить свою речь. Писать романы я так и не научился, да что-то и не хочется. Я люблю их переживать. Какими бы они ни были. Я не боюсь быть неправильно понятым или вообще непонятым. И это — главное. А вот теперь думайте, думайте, думайте! Обо мне. Все что вам вздумается. Денно и нощно, тайно и явно, повсеместно и неустанно.

МОЙ ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОД

                    (Парафраза на темы Гюго из книг 1848, 1853 гг.)

                    Toi, vertu, pleur, si je meurs!

                     Andre Chenier

Друзья, прощайте — этой ночью

за мною Смерть захлопнет дверь.

Расчет тирана прост и точен:

когда же, если не теперь,

кода еще искать отмщенья

и будет ли подобный шанс —

я не скрываю восхищенья —

какой удобный выбран час:

когда юстиция бессильно

от трупных язв отводит взор;

когда один закон всесилен:

ты с нами, значит, ты не вор;

когда «пииты» лгут народу;

когда продажная печать

любым правителям в угоду

готова день и ночь кричать,

как хорошо живется людям

в истерзанной ворьем стране;

когда бездарность торжествует,

а Гений чахнет в стороне;

когда фанфары не смолкают,

зато безмолвствует народ;

когда народом помыкают

за часом час, из года в год

ловцы фортуны — фарисеи,

смеясь и плюя на него;

когда в блудливую идею

превращена мечта его.

Прощайте — в час перед рассветом

за мною Смерть захлопнет дверь...

когда же убивать Поэтов,

как не теперь!

«КОРОЛЬ В ИЗГНАНИИ»

Вдали от Родины

на солнечном песке

так хорошо

лежать —

хоть трезвый ты, хоть пьяный —

и сознавать

в надуманной тоске,

что ты герой.

Герой,

но только

с раной.

НОСТАЛЬГИЯ

Ты веки подкрасила сине

и взор утопила во мгле, где запах дождя и жасмина

застыл сладковатым желе.

Когда же проснувшийся ветер

раздует лампаду зари,

ты вспомнишь о «бедном поэте»,

вздохнув: Le printemps de Paris.

И сочно-янтарные пряди

отбросив с мерцающих глаз,

наивно, смущенно, не глядя,

прибавишь: Совсем как у нас.

— У нас — это где же? В Париже?

— У нас — это значит в Москве.

И гневные нотки я слышу

в исконно российской тоске.

И, страшный холодною синью,

ты взор утопила во мне.

Я, сильный, большой и красивый,

зарделся в апрельской заре.

P.S.

Когда-нибудь вернемся мы с тобой

под сень ветвей отеческой березы,

и оживут мучительные грезы,

и будет день, от счастья золотой.

      ПРЕДЧУВСТВИЕ

Я слушал биение сердца

любимой в ночной тишине,

и словно незримая дверца

неслышно открылась во тьме.

Оттуда донесся гуденьем

далекий задумчивый гром,

и призрачно странным виденьем

вдруг все озарилось кругом:

мне виделось, я, бессловесный,

стою у развилки дорог,

а рядом священник безместный,

а, может, библейский пророк.

Я слушал его замирая,

а он все твердил как урок,

мол, хоть на окраине рая

найдем и тебе уголок.

Еще он сказал на прощанье,

что я буду свободен и счастлив,

только низкие тучи кричали

мне о близком и долгом ненастье.

Попугай или ангел — не помню,—

на плече его сидя, мне «Ave!» —

 прокричал, и увидел я с болью —

взор его полон тьмою кровавой...

Неслышно незримая дверца

за ним затворилась во тьме —

я слушал биение сердца

любимой в ночной тишине.

       НЕСОВМЕСТИМОСТЬ

Живая птица на холсте невыносимо

В тяжелой раме твое тело онемело

И Назарянин на кресте в немом бессилье

Развел руками: ты вот этого хотела?

Живая птица не летит необъяснимо

Живая птица для чего все эти муки

С холста с отчаяньем глядит несовместимость

Боязнь разбиться и предчувствие разлуки

   У ЗАБЕЛЕННОГО ХОЛСТА

Все размыто, разбито — пятно на пятне —

не найти, не узнать прежних линий и красок,

вижу только вопрос на немом полотне:

Неужели напрасно, напрасно, напрасно?..

Здесь вот были глаза, в них под тенью ресниц

на единственный миг задержалось сознанье

превосходства натуры над скопищем лиц,

праздных лиц, праздных лиц недостойных ваянья.

А теперь все разбито — пятно на пятне —

не найти, не узнать прежних линий и красок,

и наивный вопрос не смолкает во мне:

Неужели напрасно? Напрасно, напрасно...

       НА ОКРАИНЕ РАЯ

Я бежал сквозь белый сад,

майский сад, райский сад,

скрипки плакали не в лад,

невпопад, невпопад

над моею головой —

что за визг, что за вой:

Со святыми упокой,

упокой, упокой!

И обрывки чьих-то слов,

странных слов, страшных слов

словно ветром донесло:

Это явь, а не сон.

Только где же ты, мой сад,

райский сад, майский сад?

Только скрипки голосят,

голосят, голосят.

Да осколки чьих-то слов

стаей сов, сворой псов

таки и вгрызлись мне в весок:

Это явь, а не сон...

ПАРАФРАЗА НА ТЕМУ А.ВЕРТИНСКОГО

И РУССКОЙ НАРОДНОЙ ПЕСНИ «ДЕВОНЬКА»

Девонька милая, девонька славная,

девонька, радость моя,

если б ты знала, моя ненаглядная,

пусто мне так без тебя.

Пью, моя девонька, пью, моя милая,

это дрянное вино...

мысли проклятые, неистребимые —

Счастия нам не дано.

        ПОСЛЕДУЮЩИЕ ГОДЫ

Сердце хочет ласки, сердце хочет грусти,

сердцу не откажешь и не объяснишь,

что бывает время, когда в мире пусто —

смотришь и не веришь, плачешь и молчишь.

Плачешь не от ласки, плачешь не от грусти,

плачешь, потому что не о ком грустить.

И живи, как хочешь — хуже или лучше —

все грехи отпустят.

Некому простить.

(Собственно на этом все и кончается)

В ГОСТЯХ У РОДИНЫ-2011

                       Родина помнит, только не любит

                                                                                     Автор

Вот и приплыли

к берегам родным,

«под сень ветвей отеческой березы»,

но не ожили сказочные грезы

и день не стал от Счастья золотым.

  ОЗИРАЯСЬ ПО СТОРОНАМ

                          1

Милые, рассеянные россияне,

смягчавшие некогда «Дэ» в слове «дверь»,

что же случилось, родимые, с Вами —

где Вы теперь!

                          2

Спит Россия, а над ней

небосвод высок и светел,

меж березовых ветвей

бродят звездные медведи.

Спит Россия, грез полна,

и резвятся дети-воры ...

Ох, проснется же она

и себя увидит голой!

МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕВОД

                                       из «Парижского листка» 1793 г.

Напрасно спорил Робеспьер

с Дантоном и Маратом —

враги внутри, враги извне —

бесплодные дебаты.

Когда б без пушек, гильотин

они на мир смотрели,

они б узнали: враг один —

их депутат с портфелем.

        У БЫВШИХ ДРУЗЕЙ

                                                      Не прогнали, но предали

                                                                                             Автор

А в бедной России все те же вопросы

и звезды все те же на небе России.

Дома словно люди гигантского роста

к ним тянутся.

Тянутся в жалком бессилье.

Дома-проститутки, дома-попрошайки,

куда вы! — вам внутренность выгрызли мыши,

и кот — мой знакомый из мартовской шайки —

смеется над вами и гадит на крыши.

Он видел, слоняясь по вашим квартирам,

оглохшим от гула утробных урчаний,

и ванны с шампанским, и случки в сортирах —

вы так одичали! Вконец одичали.

Дома-лицемеры, дома-лизоблюды,

я рад, что вам внутренность выгрызли мыши,

я рад — может, рухнут жилища Иуды.

Да здравствуют кошки, что гадят на крыши!

                КРОВАВАЯ МЭРИ

«Ты спятил, хирург,— нам сюда еще рано —

здесь морг».— «Ну и что — не поднимешь стакана?

А, может, боишься? Ну, знаешь ли, глупо:

мы с теплою кровью, а все-таки трупы.

Что жизнь без Свободы! Не жизнь, уж поверь мне.

Сто граммов Свободы, Кровавая Мэри!»

О, как обжигает последние нервы

сухой поцелуй проспиртованной стервы.

И это Свобода! Покуда не поздно

скорее на воздух! На воздух, на воздух!

Но крепко забиты и окна, и двери —

мы в склепе. Мы в склепе! Кровавая Мэри

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С РЕВОЛЮЦИОНЕРКОЙ

НЕПРЕКЛОННОГО ВОЗРАСТА

Дворники из всех пролетариев —

самая гнусная мразь.

                                           М. Булгаков

«Кто был Ваш друг, что так легко и смело

своей рукой Вам записал в альбом:

«Сперва делили так: «на красный, белый»,

на «белые и черные» — потом»,—

я Вас спросил по-детски опрометчиво —

такой вопрос Вам задан был тогда:

пылала лампа, вился дым колечками...

Но Вы смеетесь: это не беда.

И резко отзываетесь о дворнике —

он вместо «здрасьте» говорит «привет».

Бредут куда-то маленькие слоники

по кружевам не уходящих лет.

ЮНОЙ РЕВОЛЮЦИОНЕРКЕ

Нине

Я завладел твоей душой —

и что мне делать?

                                       Автор

                          1

Мне стыдно от того, что Вы, наверно, правы:

мы жили и живем, ленивы и глупы —

полжизни «на потом» и столько ж — на забавы,

не видя в том беды, не чувствуя вины;

и грустно от того, что Вы еще с пеленок

не приняли одних, едва узнав других;

и горько от того, что Вы еще ребенок,

а больше от того, что я для Вас — старик.

                           2

Ей так хотелось объясниться!:

«Ты знаешь, это все, как сон».

А мне хотелось выйти вон,

напиться или утопиться.

Но, если «это все, как сон»,

пусть сладок будет он и светел,

ведь Жанны д`Арк — совсем, как дети,

я отвечал ей в унисон.

Игрою снов, игрою слов,

игрою чувств над головою,

игрою, все живет игрою.

Мы — самый резвый из миров.

       ПЕРЕД ОТЛЕТОМ

Если в правом полушарии день,

значит в левом полушарии ночь.

Можно тень наводить на плетень,

можно воду в ступе толочь,

лишь бы вытолкать правду взашей.

Но не дрогнет небесная твердь

и названья не изменят вещей,

если дрянь, так будет дрянью и впредь.

Можно тень наводить на плетень,

можно воду в ступе толочь —

только в левом полушарии день,

если в правом полушарии ночь.

P.S.

Наивысшей добродетелью я считаю

способность к недоверию

                                                М. Робеспьер

— О, доблестный воин, твои золоченые латы

крепки и горячего солнца полны,

и конь твой достоин любой похвалы и богато

седло. Из какой ты пришел стороны?

— Я был в Палестине, спасал христианскую веру.

Три лета назад мы, оставив родные места,

щиты искрестили и, приняв обет тамплиеров,

дрались с Саладином за гроб Иисуса Христа.

— О, доблестный воин, три лета назад в самом деле

вы здесь проходили — убог и печален был вид

идущих с тобою. А гроб защитить вы сумели?

— Что гроб? Я не знаю, наверно, на месте стоит.

Игорь Титков (г. Тула)