Главы из романа. СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ РАССКАЗ. Михаил Левин-Алексеев родился 8 июня 1961 года в г. Новокузнецке Кемеровской области. Окончил Кузбасскую государственную Академию, факультет физического воспитания. На факультете активно занимался наукой и руководил научно-исследовательским студенческим кружком. Служил в рядах Советской Армии в г. Чехове Московской области в инженерно-технических войсках. По окончании службы в 1984 году, приехал в Новокузнецк и преподавал на родном факультете. В 1986 году — тренер-исследователь по легкой атлетике в Центре Олимпийской подготовки при Кузнецком металлургическом комбинате им В. И. Ленина. В 1990 году поступил на службу в органы ОБХСС МВД. 10 лет проработал на оперативных должностях. Дослужился до начальника уголовного розыска УВД по югу Кузбасса. В 1998 году с успехом окончил Омскую Академию МВД по линии уголовного розыска. С 1999 года живет с семьей в Испании, где занимается бизнесом.

Читателям нашего журнала предлагаются отрывки из романа М. Левина-Алек­се­ева «Спроси свою совесть!». По этой книге в данное время на киностудии «Мосфильм» создается сценарий для телевизионного многосерийного фильма. Действие романа развивается в России во второй половине 90-х годов прошлого столетия.

В одном из больших промышленных городов Сибири, в «Отделе борьбы с экономической преступностью» местного УВД работает начальником отделения немного странноватый, но очень талантливый оперативник Дмитрий Золотов. Однажды от своей ключевой агентуры он получил очень странное сообщение. Никто, даже сам Дмитрий, не мог тогда предположить, что его отделение при проверке этого агентурного сообщения столкнется со шпионской сетью британской стратегической разведки МИ-6, работающей на территории России. Нити его оперативной разработки под кодовым названием «Прииск», связанной с незаконной добычей драгметаллов в сибирской тайге, неожиданно приведут оперативников на самый верх российской элиты, которую и «охаживала» английская МИ-6...

Моей матери Александре и отцу-фронтовику Гавриилу,

бывшему узнику фашистских концентрационных лагерей

смерти, а так же всем честным оперативным

сотрудникам МВД, ФСБ и ГРУ, истинным Патриотам

АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ «СТЕЛЫ»

Россия, юг Западной Сибири, апрель 1996 г.

Оставив Ксению у родителей, Золотов вернулся в город только под вечер. Неприятный разговор с матерью, поначалу больно задевший его мужское самолюбие, сейчас окончательно отошел на задний план. За годы работы в криминальной милиции Дмитрий выработал в себе привычку полностью абстрагироваться от бытовых неурядиц и сосредотачиваться на главном. Главным в его жизни была и оставалась любимая работа. Это чувство всегда согревало его сердце в нелегких ситуациях, позволяя сохранять и самообладание, и холодный рассудок. Вот и в этот момент голова оперативника была занята только мыслями о тайнике и той информации, которую вложил в него агент. Как опытный опер, Дмитрий не питал особых иллюзий по поводу ценности заложенной информации, тем более что за последние три месяца от основных его агентов не поступало ничего такого, что представляло бы хоть какой-нибудь оперативный интерес. Это обстоятельство чрезвычайно злило Золотова, привыкшего всегда иметь в заначке «стопудовый» расклад, хоть по какому-нибудь мало-мальски значительному делу.

Но надежда тонкой нитью в его сознании все же присутствовала. Удача должна была улыбнуться ему, потому что он для этого делал если не все, то почти все. Дмитрий был фанатиком своего дела, потому как использовал в оперативной работе все то, что увлеченно изучал по конспирологии. Некоторые из его коллег со значительной долей иронии считали Золотова «повернутым» на службе, и за глаза иногда крутили пальцем у виска в его адрес. Но, как считается, ничто так не угнетает человека, как успех другого. А вследствие этого, у некоторых его сослуживцев, просто кипела черная зависть за очевидные успехи. И немудрено, потому что Дмитрий всегда был напичкан достоверной «компрой» на фигурантов, прямо сказать, с серьезным должностным положением из различных государственных структур. Его задания в «семерку», подкрепленные подробнейшей справкой-меморандумом, всегда встречались разведчиками на ура. Начальник ОПО УВД Зуев Виктор Иванович так и говорил о золотовских «заказах»*: «Они, заразы, настолько интересны, что даже мои старшие групп оперативного наблюдения, мимо меня, напрямую звонили Золотову в кабинет, и интересовались, когда ожидать новых его заказов на СН по оперативным разработкам! Это что такое!? Безобразие!» — сокрушался Зуев. А с этим, Дмитрий никогда не заставлял их ждать, за что разведчики ОПО его искренне уважали.

Что касалось всей его действующей агентурной сети, то Золотов трепетно оберегал ее от возможной расшифровки и, как показало будущее, не напрасно. Со своей «второстепенной» агентурой он встречался лично, по их звонку, либо по его собственной просьбе. Встречи всегда проводил на явочной квартире. Содержателем явочной квартиры была семидесятивосьмилетняя Зоя Сергеевна Майдурова, носившая псевдоним «Хозяйка». В прошлом «смершевка», она унаследовала этот псевдоним и была преисполнена гордостью тем, что, работая на органы в таком преклонном возрасте, до сих пор оставалась в строю. Еще в пору ее бурной комсомольской юности вожака-активистки Зоя дала себе клятву: «...до гроба помогать ОГПУ-НКВД в борьбе со шпионами империализма!» Так сложилась жизнь Зои Сергеевны, что за пролетевшие в одно мгновенье годы труда — сначала в заводском парткоме, а затем и в горкоме партии — у Майдуровой никогда не было семьи. И от этого она любила Дмитрия Золотова, как родного сына — за учтивость и обходительность. Да, собственно, использование ее квартиры давало ей, хоть и небольшие, но так необходимые в нынешнее время деньги. Золотов приносил их ей исправно — в начале каждого квартала.

Словом, механизм не давал сбоев. Золотовского, теперь уже бывшего, резидента «Мохова», Майдурова знала лично и не переносила на дух. Иногда, слушая через комнатную отдушину, как Дмитрий ведет беседу с агентом, при встрече женщина жаловалась ему: «Господи! За что только этому старому пердуну, да еще и ветерану ОБХСС, ты, Димка, деньги казенные платишь?! Он ведь тупой как «сибирский валенок». А какие тупые вопросы задает, господи, пень этакий! Вот раньше у нас в СМЕРШЕ...» Сергеевна, конечно, была человеком еще той, сталинской, «закваски», и в жарких спорах с Золотовым, нынешний режим поносила нещадно, называя его не иначе как «воровским пиром ельцинских обмылков», и что, мол, Еськи Сталина на них нет! Он бы их в стойло живо определил! Майдурова была почему-то твердо убеждена, что лет через 20—25, все вернется на круги своя, только без таких врагов народа, как Горбачев и Ельцин.

Еще в квартире у Зои Сергеевны хранился уникальный подарок ей от самого Серго Орджоникидзе — десятикратный цейсовский бинокль, который она берегла, как зеницу ока. Почти каждый вечер, удобно устроившись у кухонного окна, она выключала для маскировки свет и до поздней ночи наблюдала в бинокль за всем, что ходило, ездило и вообще двигалось в ее дворе. В толстой общей тетради Зоя Сергеевна аккуратно вела записи всех госномеров машин, заезжавших во двор, их марку и точное время приезда-отъезда. Даже не забывала подробно заносить в тетрадь внешние данные людей, приезжавших на этих машинах, и в какой подъезд именно они входили. Тех, кто жил с ней в одном доме давно и кого она знала в лицо лично, Сергеевна во внимание не брала. Ее интересовали только незнакомые посетители. Что это? Старческий маразм или отголоски эпохи всеобщей подозрительности тридцатых годов? Возможно. Но однажды (надо ж такому случиться!), около полутора лет тому назад Зоя Сергеевна Майдурова помогла оперативникам ОУР Центрального РОВД раскрыть тягчайшее преступление, о котором даже в «Вестях» по ЦТ говорили. Это был жестокий квартирный разбой с убийством всей семьи, где жертвами стали даже малолетние дети — десяти и тринадцати лет. Поднятый по тревоге весь оперативный состав ОУР УВД проводил поквартирный обход и опрос граждан всего дома. Дошли, разумеется, и до Зои Сергеевны. Вот здесь-то у видавших виды опытных сыщиков «убойного отдела», что называется, «отпали» от удивления челюсти. Старушка выдала им почти полный расклад по делу, указав и марку, и номера машины, и количество человек с подробным описанием внешних примет, так как преступление было совершено средь бела дня. Железин вызвал Майдурову в свой кабинет и при всем построенном руководстве аппарата СКМ и УВД наградил растроганную пожилую женщину японским телевизором марки SONY. За оказанную помощь в раскрытии этого зверского убийства, имевшего в области сильный общественный резонанс, она получила от МВД РФ восемнадцатидневную путевку в санаторий и денежную премию с Почетной Грамотой МВД РФ. Все четверо отморозков получили по заслугам, от двадцати лет лишения свободы до пожизненного заключения.

* * *

Взгляд Золотова задержался на больших электронных часах главпочтамта, фасад которого выходил к главному выходу городского Парка имени Юрия Гагарина. «18.53, нужно поторапливаться, уже темнеет»,— отметил про себя оперативник. Дмитрий проворно юркнул в подъезд дома, находившегося в десяти метрах от ограды парка, который служил ему всегда для быстрой смены внешности перед выходом к закладке. В подъезде Золотов, как всегда, прислушался. Вроде тихо. Так! Быстро меняем одежду и остальное! Резким движением руки он скинул с плеч черную кожаную куртку и, молниеносно вывернув ее на обратную сторону светло-коричневого цвета, вновь набросил на крепкие плечи. «Порядок! Так, теперь морда! Быстрее!» Дмитрий достал из нагрудного кармана полиэтиленовый пакетик с усами, ловко наклеил их на лицо, затем надел «профессорские» очки с темной роговой оправой и посмотрел на себя в крохотное зеркальце. «Хм! Хо-орош! Узнать кому-нибудь будет непросто! — хмыкнул Золотов.— Ах, да, черт, чуть не забыл!» И его правая рука выдернула из кармана куртки черную кожаную бейсболку. Быстро нахлобучив ее на голову, он вновь взглянул в зеркало: «Класс! — шепнул Золотов.— Так. Все. К закладке!» И оперативник быстро вышел из подъезда, так как уже отчетливо услышал шаги людей, спускавшихся по лестничному маршу.

Дмитрий брел медленным шагом по узенькой аллее вечернего парка, где еще утром с дочерью наблюдал прилет первых весенних скворцов. В конце аллеи, к которой он направлялся, под старой березой стояла одинокая скамейка с чугунными поручнями. Золотов знал, что с агентом он условился оставлять тайник слева от скамейки в полуметре от поручня. Тайник представлял собой контейнер в виде металлического полого гвоздя, вонзенного по шляпку в землю и внутри которого было вставлено сообщение агента. Не дойдя до места закладки метров двадцать, оперативник остановился и с осторожностью осмотрелся. Опытный взгляд подсказывал, вокруг все спокойно, если не считать шелеста капель начинавшегося дождя на прошлогоднюю сухую листву. В воздухе стоял отвратительный запах кошачьей мочи — верный признак того, что местечко в парке являлось малолюдным. С выемкой Дмитрий не спешил. Еще раз, убедившись в отсутствии поблизости постороннего присутствия, он не торопливо подошел к скамье. Присаживаться не стал, со стороны это выглядело бы нелепо: «Какой же баран станет мочить задницу о сырую скамейку при непрекращающемся дожде! — весело подумал Золотов, хотя у самого от холода уже не попадал зуб на зуб.— Ладно, черт ее задери, эдак и до ангины с гриппом недалеко!» — буркнул он и, ловко ковырнув землю у скамейки, резко выдернул металлический гвоздь-контейнер с агентурным донесением. Наспех очистив железку от сырой земли заранее приготовленной тряпочкой, Дмитрий сунул ее в карман куртки и, выматерившись по поводу погоды, почти бегом припустил домой.

Уже третий год как Золотов перевел на тайниковую связь свою особо ценную агентуру. Ту агентуру, которую ценой неимоверных усилий Золотов приобрел в руководствах крупных промышленных предприятий, банках, и, что было особо ценным для него самого,— в городской администрации. Принимая такое решение, Дмитрий, прежде всего, опасался за безопасность этих людей, сотрудничавших с ним и владевших серьезнейшей информацией о связях «городских боссов» с матерым криминалом. Как показала жизнь, действия Дмитрия были весьма и весьма своевременными.

Подобно кровавому топору располосовала на куски Советский Союз горбачевская «катастройка» в 1991 году. К этому и трем последующим годам аналитики Минобороны РФ и ФСБ относят «великий исход» из оперативно-розыскных и контрразведывательных структур МВД и ФСБ такого беспрецедентного количества высококвалифицированных сотрудников, на подготовку которых государство затратило огромные деньги. В большинстве своем это были уникальные люди, составлявшие золотой фонд Оперативного Щита России. Причиной тому явился обрушившийся на страну жестокий экономический и духовный кризис. В умах и душах наших граждан, считавших себя до этого представителями величайшей державы мира, поселился хаос. Потеряв духовные и вообще какие-либо ориентиры, страна оказалась на политическом перепутье. Ельцину с окружающей его сворой воров-чиновников было глубоко наплевать на население страны, не говоря уже о тех, кто носил погоны. Там начался «шабаш ведьм», а точнее — отчаянная дележка государственной собственности. До силовых структур никому не было дела. В результате такого предательства Армии, МВД, ФСБ — на всех защитников Отечества обрушился моральный и материальный произвол. За всю многовековую историю существования Руси никогда наше воинство не испытывало такого унижения от своих правителей!

Как следствие, оперативные подразделения силовиков покинула целая армия талантливых и порядочных людей. Но были, разумеется, и негодяи, которые до этого затаили злобу на государство, подонки, которые только и ждали подходящего момента. И они начали изливать годами копившийся в них политический яд на свой же народ, из которого сами вышли. Но эти — это еще полбеды. Страшнее всего было то, что среди покинувших оперативные структуры сотрудников, к сожалению, было много и таких, которые повернули свое оперативное мастерство против своих же соотечественников. А вот это уже было крайне серьезно. Такое «воинство» представляло серьезную угрозу для внедренной в окружение их новых хозяев агентуры. Опытные, дерзкие, прекрасно обученные государством контрразведывательной работе, эти люди за деньги рыли землю, обеспечивая безопасность бизнеса своих хозяев от конкурентов. Что им стоило вычислить «пенька» внедренного оперативниками УБОП в «хозяйское» окружение? Да ровным счетом ничего! Ну, а уж затем «убрать» его навечно — дело техники!

Нигде и ни у кого еще в мире не было таких обученных частных охранных структур, как в России. В то время любая служба безопасности маленького частного банка дала бы сто очков форы даже службе охраны Президента США. Это значительно осложнило работу всех оперативных аппаратов МВД и ФСБ. Холодный рассудок и волчье чутье своевременно подсказали талантливому оперу необходимость незамедлительной смены рисунка агентурной работы и усиления мер по ее конспирации. Дмитрий принял все мыслимые и немыслимые меры для недопущения возможности расшифровки ценной агентуры и для ее физической защиты. «Жаль, что это понимают единицы,— думал Золотов о своих коллегах по оперативной работе.— Очень жаль! Так можно людей погубить! Ведь в отличие от нашей внешней агентуры, которая добывает стратегические разведданные за рубежом, внутренняя — действуя в бандитской и «беловоротнтичковой» мафии — рискует куда более серьезно! Внешняя — что: если засветился, не дай Бог,— тюрьма. Сроки, правда, приличные, но, в конце концов, у тебя есть надежда на то, что в будущем тебя обменяют на такого же, как ты, сцапанного нашей контрразведкой. Во всяком случае, государство будет за тебя хлопотать, и жизнь твоя вне опасности. А вот внутренней агентуре, в случае провала, уже ничем не поможешь. В наше время — это почти что верная гибель! В лучшем случае, изувечат так, что лучше бы убили, чем потом всю оставшуюся «жизнь» на инвалидной коляске пороги райсобесов обивать. Бандиты «стукачкам» не прощают никогда и ничего...»

Дмитрий полностью исключил личные встречи с основной агентурой. В создавшейся ситуации слишком велик риск «засветки», тем более что она внедрена на особо охраняемых новыми службами безопасности объектах. Это обстоятельство вынудило Золотова обратиться к старому фронтовому другу своего отца — Максимову Николаю Зиновьевичу — высококлассному токарю, с которым Золотов-старший в 1941 году уходил на фронт. Для Дмитрия он изготовил три одинаковых контейнера в виде гвоздя большого размера. Состоящие из двух свинчивающихся между собой частей, они были полы, специально для вложения в них тонкого свертка из бумажного листа. Гвозди-контейнеры имели острейший наконечник, и поэтому легко входили в грунт от небольшого нажатия ногой.

Следующее, что сделал Дмитрий, это обучил агентов зашифровке информации на случай, если закладка попадет в чужие руки. Шифр Золотов придумал сам, причем для каждого агента он был индивидуальным. Это было и удобно, и достаточно безопасно.

На город уже опустилась темнота, когда порядком замерзший и совершенно обессилевший от событий прошедшего дня, Дмитрий добрался до квартиры. Переступив порог, он молча разделся и, не проронив ни единого слова, заперся в своей комнате. Алевтина ни о чем его не расспрашивала. Она кожей чувствовала те нелестные слова, отпущенные родителями Золотова в ее адрес, которые он принес в себе. Все было написано на лице у мужа, когда он раздевался в прихожей. Жена просто не рискнула с ним заговорить, зная, что сейчас его лучше не трогать.

Золотов сидел в мягком кресле и расшифровывал агентурное сообщение под монотонную дробь дождя, стучавшего по оконному карнизу его комнаты. Дождевые капли, словно тикающие настенные «ходики», уже отсчитывали первые минуты надвигающихся событий. Событий, которые внесут в жизнь Дмитрия Золотова серьезные коррективы и откроют ему глаза на совершенно неожиданные грани людского бытия, без которых его честная душа русского офицера, возможно, так и блуждала бы в холодных лабиринтах человеческой лжи и слепой ненависти. Через полчаса, когда часы в зале отсчитали одиннадцать вечера, на рабочем столе оперативника лежало расшифрованное агентурное сообщение.

Агентурное сообщение

Сообщаю, что вчера, 3 апреля 1996 года, я находилась на Дне Рождения у Вольмана Леонида Юрьевича — директора коммерческой фирмы, занимающейся лесозаготовками и изготовлением таможенных деклараций для городской таможни. Из присутствовавших на торжестве были: директор городского рынка Джафаров Альмар Маасия-оглы с женой Тамарой; начальник налоговой инспекции города Шелепов Владимир Васильевич с женой Ириной и начальник СКМ УВД города Гайман Давид Аронович. Еще присутствовали три незнакомых мне мужчины. Один из мужчин говорил с прибалтийским акцентом, его звали Курт. Остальных мужчин звали Алексей и Геннадий. Правда, мне показалось, что лицо Алексея мне знакомо. Где и при каких обстоятельствах я его видела — не помню. К концу банкета все находились в состоянии сильного алкогольного опьянения. Гайман ушел раньше всех, за ним ушли эти трое мужчин. Находясь на кухне, я, совершенно случайно, обнаружила за оконной шторкой оброненный на полу ежедневник Вольмана. Так как этого никто не заметил, я ушла в дальнюю комнату и успела переписать из ежедневника заинтересовавшее меня место:

— Урочище Воскресенка, 60 км от Ольхового П. есть ш. (место знаю)

— За заказ тр. верт. и перевоз драги по частям — 1200$ за каждую ходку

— Австрийцу — 20000$, но это только за вещь. Монтаж своими силами.

— Прикрытие (официально) пилорама в Серебряном (на лес 3-й категории)

— Бригада — бывшее зечье, твари конченые, но надежные.

1. Юрьев Игорь Васильевич (погоняло: «Волына»)

2. Масленников Виктор Павлович («Масленок»)

3. Байзых Анатолий Гарреевич («Хохол»)

4. Хайбулин Зефар Мустафьевич («Бай»)

5. Кононов Юрий Борисович («Рысак»)

6. Каштанов Эдуард Николаевич (погоняло: «Профессор», он же бригадир)

7. Юнц Александр Вильгельмович («Туз», этот «В Законе»)

— Рабочим по 300$ в месяц.

— Прикормка местного мента из расчета 1000$ (но не больше).

— Шелепов в доле (за связи и сбыт).

Более ничего такого, что представляло бы интерес, добыть не представилось возможным. Ожидаю новое задание через у/м.*

Стелла

«Во дает баба! Вот это хрень она выцепила!» — сердце Дмитрия запрыгало, как у неопытного любовника в ожидании выхода любимой дамы из ванной комнаты. Золотов некоторое время пребывал в полном замешательстве. Ничего подобного от своей ключевой агентуры он не получал никогда. Ну, были, правда, у него когда-то серьезные сообщения о готовящейся даче взятки какому-нибудь там государственному клерку. Или вот еще, например. Агентура «заложила» какого-то чиновника в присвоении государственных денежек. На них он прокатился с молодой любовницей на отдых в Эмираты, сказав при этом жене, что убывает в командировку в какой-нибудь далекий «Северодрищинск» на учебу. Это еще куда ни шло! Но как относиться к содержанию вот этого сообщения, оперативник не знал.

«Что такое эта драга? Кто такой австриец, за какую такую «вещь» Вольман ему должен отвалить аж 20000 «зеленью»? И, наконец, кто такой «мент»? И, главное, за что нужно его «прикормить» из расчета 1000 $?» Дмитрий судорожно цеплялся за каждое написанное в сообщении слово. Ничего не понятно. Пока что он сообразил одно: аббревиатура «тр. верт.» — не что иное, как транспортный вертолет. И еще! Основательно подтверждаются упорно ходившие среди оперов слухи о том, что, начальника СКМ УВД полковника Гаймана связывает с директором городского рынка Джафаровым «нечто большее», чем знакомство. От доверенных лиц, работавших под началом Джафарова Альмара, Золотов знал, что личностью он был просто омерзительной и к тому же очень хитер. Что могло связывать начальника криминальной милиции УВД города с ранее судимым торгашом — для Дмитрия оставалось пока не ясным. То, что явно не только «дружеские чувства» — было ясно, как божий день. Тут Дмитрий вспомнил, как два года назад у него развалилась оперативная разработка по одному начальнику районного торга — Игорю Лурнику, на чьей территории находился рынок Джафарова. К тому времени, правда, операм уголовного розыска от источников уже поступала информация что Джафаров и Лурник — друзья — не разлей вода, и что агентура доносила об их совместных интересах по героиновому бизнесу. Золотов тогда, хоть и ознакомился с сообщением, которое ему принес урка,* но отнесся к нему скептически. Мол, иногда и «пенек» соврет — не дорого возьмет! А напрасно. Тогда у Дмитрия пропали уличающие Лурника документы, в которых невооруженным глазом было видно хищение четырех с половиной тонн этилового спирта. Как они пропали — для Золотова осталось загадкой и по сей день. Тогда у Дмитрия в момент реализации оперативного дела не было, что называется, и тени сомнения в том, что работающий возле Лурника агент точно вывел опера на то место, где хранились эти документы. Оставалось только организовать внезапное изъятие и возбудить уголовное дело по еще тогдашней статье 93 УК РСФСР — хищение госсобственности в особо крупных размерах...

Но не тут-то было! Буквально за считанные минуты до того, как оперативники нагрянули с обыском, документы исчезли. «Растворились, как газы в воздухе!» — зло и грубо пошутил тогда Паршин. Конечно, это был провал. Взбешенный до белого коленья Золотов, долго ломал голову вместе с Паршиным: как это произошло?! И самое главное — КТО СДАЛ разработку Лурнику? «Агент? Не может быть!» — убеждал себя Дмитрий.— Она — человек проверенный! К тому же горела жгучим желанием свести счеты с Лурником. Нет, агентесса отпадает точно. Но тогда — кто?»

Об оперативном деле Золотова знали только начальник ОБЭП Паршин и, разумеется, по команде — начальник СКМ Гайман Давид Аронович. Вот только в этот момент Дмитрий и вспомнил лицо Гаймана, когда принес ему на подпись постановление о начале оперативной разработки по директору районного торга Игорю Лурнику. Тогда Дмитрий, глядя на Гаймана, еще подумал: «Что-то ты, Давидушка, какой-то напряженный стал! С чего бы это?» Впоследствии Гайман частенько интересовался ходом дела у Золотова, а вот по другим делам такого интереса за ним что-то не замечалось. Лурник, как и следовало ожидать, вышел сухим из воды, а вот Золотов за срыв оперативной разработки получил свой первый и пока единственный «строгач» от областного начальника УБЭП генерала Воробьева.

«Да-а, Давид! — ухмыльнулся про себя Золотов,— Ничего конкретного, к сожалению, на тебя пока нет, но с этого момента с тобой нужно ухо держать востро! Некрасивая, понимаешь, про тебя информация всплывает. Выходит, ты не из наших войск, а из неприятельских, гнида!». Золотов все перечитывал и перечитывал сообщение агентессы. «Нет, все-таки что-то тут есть интересное»,— думал Дмитрий. Эта бумажка, что лежала на столе, заряжала его каким-то непостижимым искрометным азартом. «Теперь не мешало бы поближе познакомиться с фигурантами»,— решил Золотов. Он еще не до конца поверил в серьезность прочитанного. «Однако не могла же агентесса выдумать такое из головы! Она же это «сдула» с личного дневника Вольмана!.. Кстати кто такой? Почему не знаю?.. Значит, Стелла «за что купила, за то и продала», и лишний раз ее беспокоить не имеет смысла,— заключил Дмитрий.— Да и опасно это, в конце концов. Смотри, под какими волками ходит. Ладно, буду проверять не спеша, авось что-то действительно стоящее вывалится. Ведь этот, как его там, Леня Вольман,— он же собирается какого-то мента «прикормить» за «штуку зеленки. А это уже по вашей части, мистер Золотов!»

Михаил Левин-Алексеев (г. Аликанте, Испания)